Скажем хором - будет хоррор!

[FatherArhi]

Автор: Shiniiro
Бета: Ди-сан ака  Deoradhan
Фэндом: Ao no Exorcist
Персонажи: Мефисто Фель
Рейтинг: NC-21
Жанры: Ангст, Даркфик, Джен, Ужасы
Предупреждения: Кинк, Насилие
Размер: Мини, 3 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание: Перед тем, как стать личностью, которой сейчас является, Мефисто должен был пройти Ад. И прошел.
Посвящение: Боссу, конечно. Король сказал - десница сделал. С Занзасом напишу позже, ладно?
Публикация на других ресурсах: Будь человеком, скажи куда будешь выставлять.
Примечания автора: Ребятки, это правда страшно. Даже я сидел и за рот держался, пока писал. Написано буквально за час, может полтора, поэтому, если какой косяк найдете - кирпич под Вашей правой рукой.

Nur weil die Ärmel erfriern
kann ich dich spürn,
kann ich dich spürn...
Erst wenn mein Blut in den Adern gefriert
werd ich berührt,
werd ich berührt...
Ich hab die Hölle durchquert
von deiner Kälte gezehrt
und alle Hoffnung verlorn.

К этому нельзя привыкнуть.
Голова Мефисто, обросшая за два месяца беспросветной боли до лопаток грязными волосами, наклонилась к серой, холодной стене, чувствуя легкую прохладу. В глазах слегка двоилось, разводилось темными силуэтами в еле-еле пробиваемом, между длинных прутьев, лунного свечения. Демоническая регенерация, казалось бы, всесильна. Была бы, если не суточный стражник, который каждые десять минут смачно танцует на помятом, и, скорее всего, поломанном хвосте. Как назло, время вокруг сына Сатаны остановилось, и ему казалось, что такое состояние будет всегда. Всегда ломанная боль в хвосте, который стал тонким и хрупким; всегда давление в груди, ведь рука стражника-тяжеловеса сильна, и Мефисто успел помолиться всем Богам, новым и старым, небесным и подземным, за то, что у экзорциста нет кастета. Разбитая грудная клетка, хрустящие ребра, которые, при желании, могут обратиться в темно-белый песок – это совсем не весело. Фель забыл, когда ему в последний раз вообще было весело, когда на разбитых губах появлялась улыбка. Первые дни в заключении, по сравнению с тем, что стало сейчас, были недосягаемым Раем. А спрашивать у себя «за что?» Мефисто устал на второй неделе.
Ориентируясь лишь на слух, Фель получает слишком мало информации из внешнего мира. Он может лишь слышать. Слышать, как стучат тяжелые ботинки стражников-экзорцистов, которые сменяют друг друга каждые двенадцать часов. Слышать, как они дышат: легко, радостно, и на секунду-вторую демон честно завидует людям, наплевав на гордость. Впрочем, через те же пару секунд такое ощущение прошло – старший сын Сатаны, как никак, а не черт с задворок. Слышит, как луна сменяется солнцем, отдавая полноправие и корону. Слышит, даже то, как его мучители глотают застоявшуюся слюну. Надежды на выход из этого Ада похлеще Геенны больше не осталось, равно как и терпения к боли.
— Стражник,— не голос – хриплый, после криков, шепот.— Когда наступит утро?..
Мефисто потерял счет времени его заточения. Быть может, прошло лет шесть, а может, даже, десять. Не было ощущения, что он находился здесь всегда, равно как и того, что находился мало – Фель помнил, что, перед тем, как экзорцисты потоком ворвались в кабинет новоявленного ректора, он выпил чашечку прекрасного черного чая. Прожив в Японии полгода, начинаешь действительно скучать по свойскому, «страстному» черному напитку.
— Для тебя – никогда,— стальным голосом отвечает мужчина, и его беспрекословный тон бьет по ушам сильнее, чем молот по раскаленному железу в кузнице. Впрочем, услышав бы его, старший сын Сатаны точно знал, что оглохнет, раз и навсегда. А после короткого замечания, стражник сильно дергает за поводок из цепи, заставляя Мефисто лишь поддаться порыву, полететь назад, к твердым прутьям, удариться худощавой спиной об оные и тихо, почти не слышно, застонать. Сдерживать боль становится труднее и труднее, почти как дыхание, что тяжелыми движениями грудью отдаются эхом по камере заключения. И, пожалуй, самое главное страдание здесь – это факт того, что демон его уровня не может потерять сознание. И умереть от ванн, наполненных святой водой, тоже. Мечта так недосягаема, а вроде кажется, что протяни руку – и схватишь удачу за хвост.
После часа процедур с бедным хвостом, глаза Феля закрываются: он все-таки пытается уснуть, хотя бы на пять минут дать тяжелой голове отдохнуть. И если подлец за клеткой успокоился, то демону не дает спать предвкушение будущей боли. Мазохистом ректор был в последней инстанции морали, а потому лишь мысленно прикидывал: будет ли пощада.
— Это твое последнее испытание, демон,— зашедший начальник всея, мужчина лет сорока, а может пятидесяти с лишним, поворачивает ключ в замке решетки, легким движением отворяя ту границу, за которую Мефисто не выбраться. Сын Сатаны рассеянным взглядом смотрит на мутное, светлое пятно: высшие экзорцисты Ватикана зачастую одевались в белые одежды, в отличии от простых смертных, которым было положено до конца службы носить черные кители. Слова проносятся по голове пару раз, прежде чем Фель понимает сказанное. Слабо поднимает голову, вновь получая порыв от шеи: ошейник, широкий и железный, на которую и крепилась цепь, сидел на исхудавшем теле крепко. Мефисто даже не думал, куда его тащат – мысль о сне не отпускала даже в таком бедственном моменте. Глаза сами собой закрывались и даже слегка закатывались, причиняя излишнюю боль голове.
Продолжалось это недолго: спина стукнулась о спинку прочного железного стула. Мефисто даже открыл удивленные глаза. Новый вид пыток? Или... Фель пытался вспомнить, что пятью минутами назад сказал стражник, но, увы, тщетно. Пришлось лишь смириться, когда руки насильно привязали к ручкам кресла ремнями, а голову задрали так, что демон чувствовал, как слюна сама течет в глотку. Мученик закрыл глаза, поддаваясь крепким мужским рукам: они были сильны, минимум как у палача. Рот открыли до новой боли и сильного тянущего чувства: губы отказывались настолько растягиваться, а потому в уголке заблестела капелька крови. Порвалась. Но и это было ничем, перед тем, что наступило после.
Когда появилась бормашина – Мефисто не знал за счет закрытых глаз и невозможности видеть что-либо, кроме потолка или яркой, режущей глаза, лампы над макушкой. Вздрогнув от неожиданного жужжащего шума, Фель напрягся. И не зря: когда внушительное сверло коснулось зубов, в которых оставались живые нервы, на глаза выступили слезы. Что может быть хуже зубной боли, которая, черт возьми, еще и насильная? Пытаясь хоть как-то вырваться или избежать, мужчина, тем самым, скользил зубами по турбинному сверлу, заставляя под его воздействием десны трескаться, заливать вращающуюся железку обливаться кровью. В клыках уже появились дырки, а когда рот раскрыли наподобие пасти, демон не стал скрывать криков: адская, невыносимая боль. Такая, скорее всего, может быть лишь от всеобъемлющего огня, и то, Мефисто казалось, что страшнее бормашины с этим ужасным сверлом ничего не существует. А зря.
Пытка кончилась. Мужчина, статный и высокий, стоящий поодаль, в дверном косяке, засмеялся, и смех пошел по яркой комнате эхом.
— Это только начало!
И вправду, лишь начало. Вскоре бормашина исчезла из виду. Ректора бил озноб, на лбу образовался горячий пот, который так и лился градинками в глаза, заставляя неприятно жмуриться. Горло наполнено кровью, от которой сын Сатаны чуть ли не захлебывался, а запах сожженных зубов заполнил все легкие, заставляя Мефисто еще больше сжаться. Лицо демона по цвету было не хуже снега, на который светят десять прожекторов.
Новый мучитель подошел к Фелю, неприятно ухмыляясь. Получив в челюсть, алая жидкость чуть ли не фонтаном брызнула изо рта, закапав редкими каплями белый халат. Видимо, этот человек был доктором. А может и нет.
Плоскогубцы в руке не внушали доверия, причем не внушали от слова совсем. Сфокусировав взгляд на стальном блеске от лампы, внутри демона все сжалось. Зажмурившись, чтобы не видеть, чем обернется дальнейшее, Мефисто не увидел, как на столик рядом ставится банка с прозрачной водой, зато прекрасно услышал, напрягшись до максимума. Боль оказалась внезапна и сильна: черный коготь правой руки безымянного пальца прохладное железно рвануло на себя, отрывая вместе с мелким кусочком кожи. Новый крик прошелся по помещению: более истеричный, более молящий о помощи, или, хотя бы, пощаде. Не тут-то было: плоскогубцы прекратили нервировать руку только после того, как она лишилась всех ногтей. Почему мучитель не перешел на вторую руку Фель и знать не хотел. Болевой шок на пару минут выключил сознание демона, но, вернувшись в суровую реальность бьющего белого цвета, сын Сатаны в который уж раз пожалел. Ведь вернул к жизни его заряд тока по кожи, по венам, по косточкам. По голове, прерывая все импульсы, заставляя их в хаотичном порядке разноситься по телу, принуждая грубой силой трястись как припадочный. Слезы и пот, что катились по лицу, также пропитались электричеством, обжигая впалые щеки.
Вскоре демона, которого буквально тащили за хвост по двум этажам вниз, наплевав на то, что мужчина вот-вот издохнет и умрет, наконец, Феля вновь заперли за железной, непреодолимой решеткой. И лишь через пару дней, мучительных и ужасных дней, в ватиканской темнице появился спаситель. Несмотря на рост, который был сантиметров на тридцать меньше, чем у демона, мужчина лет двадцати пяти подхватил полубездыханное тело, взваливая на плечо. На свободу, как говорилось ранее, Мефисто не надеялся: просто болтал руками в воздухе, глядя на серый, истоптанный пол.
— Ты заслужил доверие, демон,— одновременно с удивлением и презрением проговорил начальник, кидая Феля на скрипучую кровать. Она была чуть ли не ровесницей самого демона, но самая настоящая: тонкий футон имелся, равно как и жесткая, но существующая подушка.
— Отсыпайся. Завтра пройдет еще один суд, на котором тебя, собственно, и сделают Человеком, переведя в... Как там ее... В Японию. Там тебе и место, чмырь долговязый.
Видимо, мучитель был действительно недоволен сложившейся ситуацией, раз столь яростно захлопнул за собой дверь. Но Мефисто было все равно даже на то, убьют его во сне или действительно оставят жить. Все казалось настолько пропитанным бессмыслием, что и дышать не хотелось. Через пять минут и такие мысли растворились в дымке без грёз: демон уснул. После реабилитации в пару месяцев, откармливания, одевания в достойную одежду и проживания в доме человека, пусть и японского экзорциста-надзирателя, Мефисто вскоре взошел на пост ректора Академии Истинного Креста. Через семьдесят лет верной службы, он добился звания главы японского подразделения. И собственными глазами видел, как в адском пламени горят души тех, кто два, а может, даже, три месяца пытали его. Счастье.
К этому нельзя привыкнуть.